Папа сошёл с ума
1.
Джованни нехотя открыл глаза. Было еще очень рано, но яркий солнечный свет уже заполнил всю комнату. Это было отвратительно. Как же он устал от этого солнца, от жары, которая стояла каждый день. Как же он устал от своей жизни. Как же он устал.

Несмотря на ранний час под окнами уже были слышны голоса. Неутомимые туристы собирались на очередную экскурсию. Что ж, их можно понять. Говорят, что везде, кроме Италии, особенно в России, жуткий холод. Джованни не знает. Он не был никогда и нигде, кроме Италии.
Наступление нового дня не радовало. Новый день это всего — лишь много забот, много работы по латанию нескончаемых проблем старого отеля. Это пестрый поток туристических лиц. Это жара.
Впрочем, справедливости ради надо заметить, что бывал в дне Джованни светлый момент. Вечерами он иногда пел. Точнее работал певцом. Но разве можно называть работой то, что наполняет твою уставшую душу эликсиром радости? Особенно если поешь о любви.
Джованни неповоротливо поднялся с постели, направился в душ, стараясь быстрее миновать зеркало, чтобы ненароком не заглянуть в него. Он не хотел опять увидеть там этого старого мужчину. И не потерявшее стройность тело, не морщины делали его стариком. Он не хотел заглядывать в собственные опустевшие и одинокие глаза.
Неожиданно ожил телефон, вибрируя и показывая по-мальчишески симпатичное улыбчивое лицо молодого человека. Звонил младший сын. «Как же он похож на Анну», — подумал Джованни…
2.
В молодости Джованни, несомненно, был чрезвычайно красив: черные волнистые волосы, белоснежная улыбка. Из — под рубашки рвались наружу мускулы, нарощеннные за время тяжелой работы.
Он увидел Анну на вечеринке, и впервые ощутил это странное чувство, когда кажется, что сердце твоё плавится как мороженое под горячим тосканским солнцем. Итальянка. Королева. Белозубая, тонконогая, с ошеломительным изгибом бедер. В тот миг, подумалось Джованни, что, если эта женщина не будет с ним, то и не мила ему больше его жизнь. Сколько раз потом он будет жалеть о безрассудных своих чувствах. Но только каждый раз любовь будет приходить к нему только так: мгновенным ударом в солнечное сплетение, после которого выбор так себе, — или не дышать и жить, или выдохнуть и умереть. И в тот, поистине судьбоносный, день он выбрал раз и навсегда. Любить и жить. Жить и любить.
С тех пор он видел только Анну. Когда она была рядом, он не переставал любоваться ею, не видя ничего вокруг. Когда ее не было рядом, он постоянно думал о ней и мысленно с ней разговаривал. Со временем, к большому огорчению Джованни, моментов, когда Анны не было рядом, стало гораздо больше, чем когда рядом. Родились дети, и нужно было работать все больше, и больше и приходилось уезжать на заработки в другие города. Они виделись с Анной все реже и реже. И мысленные диалоги с любимой становились все более реальными, чем настоящие…
— Amore mio… Amore mio… Amore mio…
Как бы он хотел, чтобы Анна, его красивая Анна, сейчас шептала ему, Джованни, такие слова…Пятнадцать лет жизни летели в пропасть.
Как ему удалось не убить этих двоих, он удивляется до сих пор…
3.
Джованни работал с тех пор, сколько себя помнил. Мальчишкой продавал газеты, потом помогал мастерам, которые делали ремонт, потом и сам стал таким мастером. Учиться ему было некогда. И поэтому философские размышления о себе и о жизни были ему чужды.
Но если бы Джованни хоть на минуту задумался об этом, то понял бы, что бог наградил его величайшим из даров — даром любить. Даром видеть прекрасное в женщине и влюбляться снова и снова, как в первый раз. Но самым важным было то, что таким людям даруется невероятная способность восставать из пепла, в который превратилась любовь. И находить в себе силы любить опять.
Джованни лишь смутно догадывался, что метод «жизнь продолжается» работает, пока ты молод. Джованни был еще молод. И он понял, что жизнь, как ни странно, продолжается, когда увидел Гузель. Он увидел ее в холле отеля, где занимался в то время мелким ремонтом. Молодая, улыбчивая, дерзкая, с необычным именем. Русская, — решил он. Завертелось все очень быстро. Разбитое его сердце радостно вспыхнуло навстречу живительному бальзаму яркой влюбленности. Стали жить хорошо, дружно, быстро поженились. Душа Джованни радовалась, как будто уговаривая сама себя: от ошибок никто не застрахован, но все в прошлом, и теперь все будет хорошо и правильно. А через некоторое время, Гузель сообщила Джованни, что в Уфе у нее осталось двое детей. Один грудной. Ну что ж, — сказал Джованни, — вези их сюда. Ну что ж, — сказала Гузель, — привезу. И уехала. Навсегда.
4.
Джованни понял тогда, как это, когда сердце черствеет. Нет, оно не превратилось в камень, но… в тот самый хлеб, который мог бы быть еще вкусным и кого — то накормить досыта, но который уже трудно есть.
Подросли сыновья, и нужно было думать об их обучении, о том, где им жить. И это его спасло. Джованни стал работать, много – много – много работать. Если останавливался, то не мог дышать. Он и не останавливался. Заработал мальчишкам на квартиры. А как дышать, все равно не знал.
Старый отель, который он ремонтировал много лет, был клондайком женщин. Очень часто это были русские туристки. Нескончаемая вереница красивых женщин. Необычные лица. Завораживающая речь. Заливистый смех. Джованни поймал себя на мысли, что почему- то он смотрит только на них, на русских. Он вспомнил, как дышать, когда увидел её.
Таня была моложе, чем Гузель. Очаровательно улыбалась и говорила слова, которые согревали душу: мой милый итальянец…Он понимал, что она говорит, потому что Гузель научила его немного по-русски. Почему он опять решил жениться? Он не знал ответа на этот вопрос. Все друзья крутили пальцем у виска, Джованни, опомнись, эти русские сведут тебя с ума. Он уже давно был не мальчишка, и хотел семью со всей страстью зрелого мужчины. И с безумной верой в любовь. И чем больше она от него отдалялась и смеялась над бедным Джованни, тем притягательнее она для него была.
Таня ушла через год, как только получила гражданство.
5.
Прошло семь лет. Семь лет одиночества. Джованни все так же работал в отеле. Он уже давно не был красавчиком, но стал достаточно привлекательным мужчиной средних лет с проседью в волосах и пивным животиком. По вечерам пел. Пел он замечательно. Ах, сколько за это время красивых и, возможно, добропорядочных женщин оказывали ему знаки внимания! Но разбитое сердце холостяка было глухо к их красоте и улыбкам.
Леночка появилась из неоткуда. Совсем девчонка. Русская! Это потом выяснилось, что Белоруссия, — это не Россия. Но было уже неважно. Как она танцевала под его песни! Как она подпевала, не попадя ни в одну ноту! Казалось, от ее молодости и феромонов сейчас все вокруг просто взорвется! И сердце Джованни опять дрогнуло. Он не спрашивал ее ни о любви, ни о детях, ни о чем. Просто опять женился.
— Папа, мы ненавидим русских женщин! – горячо возмущался старший сын, женатый на итальянке.
— Папа, русские женщины – это зло, — поддерживал старшего младший сын, тоже женатый на итальянке.
Их возмущение можно понять. Леночка исчезла сразу после свадьбы. Джованни хотелось плакать, но он не мог. Он уже ничего не мог. Ни дышать, ни плакать, ни любить. Он чувствовал себя стариком.
6.
Прошло еще пять лет.
…Перед входом в отель толпилась очередная группа туристов. Джованни сразу почувствовал, что происходит что-то необычное. Точнее, — очень даже обычное для третьесортного отеля. Происходил очередной скандал. Джованни тяжело дышал после прогулки по жаре, и хотел как можно быстрее миновать толпу. Однако каким — то непостижимым образом попал прямо в эпицентр возмущения. Возмущались глаза, серые, злые, с серебряными искрами. То есть возмущалась женщина, конечно. Но Джованни видел только эти глаза. Через несколько секунд, он пришел в себя и понял, что нужно что-то делать, потому что, пока он замешкался, женщина переключилась на него. И ускользнуть уже не было никакой возможности. Женщина, судя по всему, была очень зла. Но какими-то неисповедимыми путями эта злость, северная, но обжигающая, своими серебряными искрами, как лезвием, отделяла черствые куски его многострадального сердца, оставляя только ранимую середину. Розовую и блестящую, как нежная пяточка младенца.
Он взял ее за руку и сказал: успокойся. По-русски сказал. Потому что она была русская. Опять русская. Очередная русская. Красивая и злая русская…
— Папа, мы не поняли,- сыновья одновременно кричат в скайп, — куда ты собрался? Куда ты летишь? В Россию?! Господи! Папа, ты сошел с ума…

Наташа Васильева июль 2019