Мы купили кухню. Кому-то это событие покажется незначительным, но моя душа пела и слагала сонеты. Почему? Да потому что столь значительная покупка для моего семейства — все равно, что первый бал для институтки. Событие редкое и волнительное.
— Пора вам мебель менять, — сказала мама, вертя в руках отломившуюся ручку от шкафа. — Как бомжи живете. Скоро из банок майонезных будете есть.

— Пора. А где денег взять? — голосом дяди Федора спросила я у родительницы, честно не понимая связи между развалившимся шкафчиком и майонезной тарой. Но с мамой лучше не спорить.
— Клошары, — буркнула маман и пошла в кладовку искать отвертку. Прикрутив достопамятную фурнитуру на место, она нехотя поманила меня пальцем: — Сдохнем с отцом, похороните нас под забором, завернув в драную простыню — как пить дать.
— С чего вдруг этот разговор? — поинтересовался Гоша, глядя, как теща орудует отверткой.
— С того, что я только скоплю себе «гробовые», у вас вечно что-то нарисуется. В банк идем: деньги сниму, кровью и потом скопленные. Не могу позволить своим внукам в ночлежке жить, — припечатала родительница, грозно посмотрев на сидящего на табуретке отца, который подавился чаем от такой щедрости своей благоверной.
— Мы отдадим, — вякнула я, но мать опалила меня неверящим взглядом.
— Золотая теща, — хмыкнул Гоша, — обещаю, что похороним вас с царскими почестями.
Я зыркнула на мужа, надеясь испепелить его взглядом.
— Ага, в кухонном шкафу, — загоготала мамуля, прикуривая очередную папиросу.
В банке мама, не обращая внимания на очередь, твердым шагом подошла к миловидной служительнице. Девочка заморгала глазенками, увидев перед собой мелкую фигуру, и попыталась воззвать к совести обнаглевшей клиетки, обошедшей на повороте с десяток ждущих людей.
— Тут очередь, вообще-то, и номерок нужно взять, — вякнула глупая девица.
— Где? — мама кинула невидящий взгляд поверх голов ожидающих и уселась на неудобный стул напротив глупышки. — Никого не вижу. Денег мне дай, и я уйду, — рыкнула она, сунув под нос служащей паспорт. Понимая, что спорить бесполезно, девушка спросила:
— Вы все будете снимать?
— Я на дуру похожа? — уставилась на нее родительница едким взглядом, способным прожечь дыру.
— Нет, нет, — энергично затрясла кудрявой головкой девочка. — Просто тут у вас… — назвала она сумму, от которой у Гоши до пола отвисла челюсть. Мама поморщилась.
— Язык, что помело, — выплюнула мамуся. — Сотку сниму, думаю, хватит.
Я задохнулась, Гоша невразумительно промычал что-то про похороны фараона, но натолкнувшись на решительный взгляд маминых глаз, замолчал, поборов желание, видимо, поклониться ей в пояс.
— Тут три стотинки не хватает, — буркнула родительница, три раза пересчитав выданные деньги. — Не порядок.
— В кассе нет мелочи, — всхлипнула служительница.
— А мне пофигу, — оскалилась мама желтыми зубами, местами отсвечивающими золотом. Девочка порылась в кармане, извлекая на свет божий пять болгарских копеек. Клиентка хмыкнула и встала со стула. Девушка выдохнула и поставила на стол табличку «перерыв».
— Нате, возьмите, — царственным жестом протянула мама деньги. — Чего встали? Чешите в магазин, устала я что-то.
-—Думаешь, правда, устала? — спросил меня Гоша, когда мы, закинув домой мою маму, уселись в машину.
— Нет, просто побоялась, что передумает нам деньги давать, — зная свою родительницу, хохотнула я, вспомнив, с каким нежеланием она разжала сведенные судорогой пальцы, передавая мне пачку купюр.
Вы думаете, покупка кухни — приятное дело? Фигушки. Сначала мы с Гошей чуть не подрались, выбирая цвет мебели. Супруг желал зеленую, я же смотрела в сторону классики.
— Прекрасный образец, — заливалась соловьем толстая продавщица, пихая нам в руки кусок деревяшки серо-буро-малинового цвета. — Массив, со скидкой, — голосом демона соблазнителя вещала она.
— О, массив, — благоговейно затрепетал мой благоверный, закатив глаза.
— Если возьмете, фурнитура бесплатно, — бульдогом вцепилась в податливого Гошу продавщица, выкладывая на стол ручки в форме львиных лап — страшный кич, на мой взгляд.
—Ооооо, — взвыл любимый, словно ребенок схватив в руки металлическое уродство.
— Берем, — выдохнул он.
— Прекрасный выбор, — потерла жадные ручонки мадам и начала высчитывать стоимость. — Вот, — наконец протянула она клочок бумаги с написанной на нем суммой.
— Что-то мне разонравилось, — кинув взгляд на листочек, пробубнил Гоша.
— Мне изначально не нравилось, — выдохнула я, глядя на перекосившееся лицо продавщицы. — Я вон ту хочу.
— Но это же не массив, — сморщила она блестящий нос.
— Ну и что, — расправила я крылья. Красотка обожгла меня презрительным взглядом, от которого в жилах застыла бы кровь даже у ледяного дракона.
Разобравшись, наконец, с материалом, из которого изготовят нашу будущую кухоньку, я в восторге уставилась на расписанную орхидеями стенку. Вспомнив замызганный кафель, решила, что обязательно хочу иметь это чудо.
— Вот еще, глупости, орхидеи, — не разделил моего восторга супруг. — Давай каталог посмотрим.
Если бы у нас с собой были сабли, ну или ножи на худой конец, мы бы схлестнулись с ним в смертельной битве, высекая искры из скрещенного оружия. Но поскольку холодного оружия мы не прихватили, пришлось просто разораться на весь магазин, до хрипа доказывая свою правоту.
— Хочу с орхидеями, — назойливой мухой гнусела я, размазывая рукавом злые сопли.
— Нет, с яблоками лучше, — иерихонской трубой гудел Гоша, распугивая праздно шатающихся по магазину зевак. Только в одном мы с ним сошлись — стенка с нарисованными на ней веселыми пчелами у обоих вызвала нервную почесуху, переходящую в крапивницу.
— Ладно, бери свои яблоки, — наконец сдала я позиции, устав, как раб на галере. Не буду утомлять вас описанием выбора встраиваемой техники, скажу только одно: из магазина мы выпали в состоянии близком к коме, став обладателями квитанции о заказе.
— Сегодня кухню привезут, — заголосил Димка спустя две недели, выдергивая меня из сладких объятий Морфея.
— Кухня, кухня, — весело заскакал на матрасе Жорик, подкидывая меня на добрых полметра над ложем.
— Вставай, давай. «Старушку» надо демонтировать до обеда, — затормошил меня Гоша.
Я с трудом выползла из-под одеяла и двинула в кухню, где мама уже бодро отдавала приказы Таське и Ани, которые спотыкаясь об животных, метались по помещению вспугнутыми белками, перетаскивая хабар в нашу с Гошей спальню.
— А почему к нам? — тупо спросила я.
— Незачем детям ютиться в захламленных помещениях, — гаркнула любящая мамуля. — Тряпку хватай и вперед, лентяйка, — приказала она.
К обеду я была похожа на взмыленную кобылу, отец отбил молотком палец, Гоша уронил на ногу микроволновку и сейчас с перевязанной кухонным полотенцем лодыжкой был похож на раненого бойца. Дети испарились еще на этапе разбора завалов, только Нгок стоически снимал со стен доисторические развалюхи, носящие гордое имя «шкафчик», ловко орудуя молотком.
— Вот, учитесь. До седых этих самых дожили, а мальчишка вас уделывает, — грохотала мать на всю квартиру. Сюрик писал от страха, Падла имитировала обморок, только Пупсик неуловимым мстителем скакал по поверженным шкафам, изо всех сил мешая работе.
— Я буду здесь жить, — выдохнула я вечером, когда ловкие рабочие установили нам новую кухню.
Мебель сверкала чистотой и пахла новизной. Даже стенка, украшенная веселыми пчелками, привезенная нам по какой-то изощренной ошибке — видимо, из мести продавщицы — уже не казалась такой отвратительной. Семейство в полном составе собралось за новеньким столом и бодро чокалось шампанским, обмывая обновку. Мама светилась от счастья и гордости, предварительно с головы до ног облив грязью наш выбор. Ей понравились только дурацкие пчелы.
— Чаю хочу, — выдохнул Жорик и пошел к микроволновке, неся в руке праздничную чашку, по такому случаю извлеченную из гостевого сервиза. Конечно, никакого чаю он не хотел, просто блестящая микроволновка так и манила — опробуй меня.
— Бах, — раздался оглушительный грохот, от которого дом содрогнулся.
— Аааааа, — заголосил ребенок.
— ООоооо, уууу, ыыы, — на разные голоса завыли животные.
— Твою мать! — полыхнула огнем родительница.
Храбрый Гоша медленно сполз под стол, опасаясь дальнейших бомбардировок.
— Эх, я же мастерам сказал, что неправильно установили, а они отмахнулись, расстроено пробурчал Нгок.
А я смотрела на развороченную взрывом мебель, и горькие слезы стекали по моим щекам. Потери были ужасны: два шкафа разметало в щепки, печку вывернуло буквально на изнанку. Стенку с пчелами пересекали глубокие трещины, от чего насекомые приняли довольно-таки печальный вид.
— Спасибо господи, что деньгами взял, — подумала я и бросилась к рыдающему от шока Жорику. Слава богу, каким-то чудом на нем не оказалось даже царапины.
— Вылезай уже, герой, — хмыкнула мама, пнув ногой моего мужа. — Завтра поедем в магазин. Урою паразитов.
P.S. Я не знаю, какие слова сказала моя мама продавщице, но спустя три дня кухня вновь сияла новизной и стенкой, украшенной вожделенными орхидеями. Рабочие под предводительством Нгока и моей мамы сами проверили каждый предмет техники, включая даже не травмоопасный холодильник, на предмет горючих и легковоспламеняющихся веществ.
— Я восхищен, — сказал Нгок моей маме. — Как вы их уделали.
— Учись, студент, — зарделась родительница и потрепала парня по щеке — высшая степень расположения, — в твоем Узбекистане так не умеют.
— Я кореец, — обреченно вздохнул Таськин приятель.
—Да хоть калмык, — хмыкнула мамуська и пошла греть чай в новой микроволновке.

© Инга Максимовская