Раскорячившись над ведром, Степанида жамкала тряпку, когда Харитон в грязной обуви протопал в сторону лестницы.
— Чтоб тебе пусто было! – скрипнула уборщица в ссутуленные плечи Харитона, и тот, почувствовав меж рёбер удушливую пустоту, ссыпался со ступенек и врезался в спешащего по делам Степана.
— Куда прёшь, козёл! – грубо оттолкнул опустошённого Степан.

— Шоб тя перекос-сило! — прохрипел в ответ опустошённый, и Стёпа мгновенно окривел. Подволакивая одеревеневшую ногу и обтирая скрюченной рукой штукатурку, переполненный ужасом Степан устремился в уборную.
— Эко тебя! — натужно выдавил сантехник Захарыч, глянув на Степана в щель приоткрытой кабинки.
— Чего вылупился?! – огрызнулся тот скомканной рожей. – Гляди, кишка выпадет!
И от дикого вопля Захарыча перекосился ещё сильнее.

— Ты чего это, Захарыч?! – испуганно воззрились на коллегу, примчавшиеся на крик сантехника разнорабочие Синицин и Хлыпко. А когда увидали "чего", зашлись диким хохотом.
— Чтоб я так жил! – хохоча, прохрюкал Хлыпко, и вдруг, изменившись в лице, резко присел.
— Доктора! — выпучив глаза, проскулил он жалобно.
И перепуганный Синицин, крестясь на ходу, бросился за дверь.
– Да скорей же ты, чтоб тебя! — рыком напутствовал Хлыпко выбежавшего товарища, и в коридоре громыхнуло.

— Что с вами?! — поправляя очки, склонился над распластанным разнорабочим бухгалтер Шустрик.
— Зенки не пяль — повылазят! — зло рявкнул ему распластанный, и в тот же миг близорукий бухгалтер стал пугающе дальнозорким.

— Да что тут, вообще, происходит?! – вышел на шум из кабинета начальник ЖЭКа Печугин, и, увидав вывалившиеся глаза бухгалтера, заверещал:
– "Скорую", Маша! Звони скорее в "скорую"!
— Что, Валентин Павлович? — выглянула в коридор миловидная секретарша.
— Глухая что ль?! — прикрикнул на неё Печугин. — В "скорую", говорю, звони, хрен те в дышло!
И задыхающаяся Маша, расцарапывая себе горло, вывалилась из-за двери.
— Осподи!! — пролепетал Печугин, семеня на ватных ногах по только что вымытому полу.
— Да горите вы все синим пламенем! — в сердцах швырнула в ведро тряпку уборщица.
И в конторе полыхнуло.

Эдуард Резник