…А мне бы сидеть в постели на десяти кружевных подушках в белом чепце, греться десятком мопсов, пить чай из блюдца вприкуску с абрикосовым вареньем, звать грозным голосом Глашку и выговаривать ей что серебро не чищено, а когда она ответит «так святки же, барыня!», бросить в неё тапочкой с загнутым вверх носом.

Потом откинуться на перину, смотреть как паучок плетёт свою паутину в островке свете от огарка свечи, вздохнуть в волну кружев в пышных складках и жалеть себя горемычную.
Потом вспомнить, что сегодня же суаре у Ч — ких!
Снова орать «Глаааашка!», испугав всех плющевых мопсов.
А когда та прибежит — крепкая, розовощёкая счастливая деваха, смотреть на неё долго, сложив губы в куриную гузку, так что она начнёт нетерпеливо постукивать ногой, сказать: а есть у нас леденец на палочке?
Та скажет, подняв брови: ну, есть. А вам почто?
Сказать ей: ПОТО! Неси давай!
Когда же Глашка принесёт на серебряном подносе маленькую фигурку на палочке, окончательно решить: «Да ну их, этих Ч – ких! Чего я там не видела»
Потом смотреть сквозь янтарную фигурку петуха с крошечными пузырьками воздуха как зимнее солнце садится за колючий, безжизненный лес и считать сколько дней осталось до спасительной весны, каждый раз загибая пухлые розовые пальцы.
А до весны то осталось всего ничего!
«Ты ополоумела, что ли!?» — спросят меня мопсы, покачивая помятыми лицами, — ещё лежать и лежать!»
Нет, нет, нет! Скоро, очень скоро!
Всего 90 петушков на палочке!
(с) Nataliya Drovosek