«Ааааа», — возводили вверх лапы
«Ааааа», — возводили в высоту лапы тараканы и падали ниц. Они уже тридцать лет квартировались в голове у Веры.
«Ааааа», — присоединялись раздраженность и натягивались в тонкие нитки марки «сейчас точно порвусь, зуб даю».
«Ааааа», — сие уже сама Вера рвала остатки волос на своей бедовой голове, — «Снова, в который раз эти грабли! Эти дурацкие грабли! Когда но я наконец перестану на них наступать!».
«Ааааа», — мозг передразнил всех троих, — «А я говорил, говорил, говорил! Да вы ж тут все самые умные, меня никогда не слушаете».
Тараканы: «Зануда».
Визига: «А у вас шило в том самом месте! И не одно!».
Нервишки: «Ой сейчас порвусь, порвусь, порвусь».
Тараканы: «Зато с нами интереснее жить».
Центр: «А мне потом расхлебывать последствия вашего „интереснее жить“».
Раздраженность: «Ой сейчас порвусь, порвусь, порвусь».
Тараканы: «Да тебе самому интереснее с нами коротать! Ты ж загнулся бы в первый же день, если б жил вне нас в гордом одиночестве».
Мозг: «Не обольщайтесь на свой счёт».
Нервишки: «Ой сейчас порвусь, порвусь, порвусь».
Тараканы — нервам: «Да рвитесь ваша милость уже наконец! А то всё только обещаете и обещаете аминь тридцать лет! Пустобрёхи».
Мозг: «Вера, ну что твоя милость сидишь, иди успокоительного им налей!».
Вера: «Оно ж закончилось до этого времени месяц назад».
Мозг: «Ну так в аптеку иди! Делай к примеру сказ что-нибудь!»
Тараканы: «Не иди в аптеку, не приколись! его, давай наконец посмотрим как рвутся нервы».
Один изо тараканов, самый маленький, выходит вперёд из толпы:
«Вер, а ми что-то жалко нервы стало… Сходила бы ты и заправду в аптеку, купила им, бедненьким, валидольчику».
Тараканы: «Уууу, в наших рядах изверг завёлся! Не позорь семью, окаянный!»
Мозг: «Иди ко ми, малыш, иди ко мне, хороший мой, будем вместе поселять вечное и разумное».
Вера: «Ладно, пойду схожу в аптеку».
Тараканы уязвленно надули губы и поникли усиками.
Нервы: «Ах, умираем…»
Визига: «Да погодите вы помирать, кому вы мёртвые нужны».
Из-за полчаса Вера вливает в себя успокоительное.
Мозг: «Наконец-то. Единственное разумное операция за весь день».
Тараканы: «Недоглядели. Ничего, сейчас исправим».
Раздраженность: «Как хорошо… Какое чудное поле ромашек! Белых, нежных, улыбающихся…»
Тараканы: «Совсем спятили. А наша сестра говорили тебе — не ходи. Лучше бы они порвались и замолчали перед разлукой. А теперь слушай их больные фантазии».
Нервы: «Ах, какие ромашки… И яко их ветер убаюкивает, так ласкает, так нежно что-в таком случае шепчет…»
Тараканы: «Чем ты их напоил? Налей нам тоже».
Визига: «Вам уже ничего не поможет».
Тараканы: «Да побольше лей, покрупнее, не жадничай».
Минут пять в голове стоит довольное чавканье йес причмокивание. Потом тишина. Час тишина, два, три… Сутки тишины.
Вторая вселенная: «Эй, есть кто живой?».
Тишина.
Мозг: «Нервы, ау?»
Нервишки: «Ромааашкиии…»
Мозг: «Тараканы, ау?»
Тишина.
Мозг: «Тараканыыыы?»
Лад.
Мозг: «Тараканчикиии?»
Тишина.
Мозг: «Тараканушки, миленькие, ау!!!»
Тараканы: «То-так же. Соскучился, да?»
Мозг: «Очень».
Вера: «Как же ваша милость мне все надоели…».
Мозг, нервы и тараканы хором:
«Приехали! А как же как бы ты без нас жила??? Ты бы сейчас давно с катушек съехала без нас!»
Вера: «Уймитесь, а?», — запускает в них молочной шоколадкой. Весь век затихают, потому что молочная шоколадка — аргумент.
Но ненадолго.
© Настя Арнаутова
